(стихотворение в прозе одного молодого гения, человека незаурядного, странного и прекрасного)
От предков получил в наследство дурную кровь. Холодную и вязкую.
Как нефть. Когда-то, так давно, словно несколько жизней назад, по ту сторону существования, по ту сторону бесконечности, он жаждал счастья –
найти подругу, Стальную Волчицу, завести потомство. Каким бы нежным и заботливым отцом он мог быть! Да-да! Почтенная публика не ослышалась! –
Самодовольные хари, отмеченные оспинами мелких ничтожных пороков, благообразный сброд с ухватками дешёвых шлюх! Стальная креатура, самый отпетый хищник, что когда-либо ступал по земле, с вытянутой свирепой мордой, напоминающей зазубренный клинок, потускневший от заскорузлой крови и мерзкой начинки кишок, потрохов, раздробленных, безвольно повисших голов, разрубленных причинных мест…
Вот уж воистину омерзительное побоище!
Уж куда с большим рвением защищал бы щенят и беременную подругу –
шерсть на загривке частоколом смертоносных игл, клыки страшнее бритв и многочисленны как лес вокруг, оскал радужно блистает, стекающей на почву, ядовитой росой слюны. – Травинки седеют и скручиваются.
Охотник отступает. Жёлтый недвижный взгляд, припорошенный инеем, источающий арктический мороз, сменяется человеческим, печальным и усталым – охотник был удивлён, обернись он сейчас…
Подруга и потомство… Всё это – несбыточный израненный сон в горячем красном шёлке крови – Любовь… измученное дитя, впавшее в анабиоз.
Да что теперь! Он вне Времени, здесь не настигнут вести и разочарования, ни воплей ангельских тебе, ни любовного бреда, отдающего горчинкой жухлого золота осени…
Довольно! Определенно: этого было по горло. Хватит лживых чувствительных симфоний! Вперёд!
Вываляться в преступлениях! Взломать полузанесённые временем гробницы убийств, сокровищницы изуверств и пыток! Тяга к саморазрушению, растлению, поклонению и приумножению похоти.
Утомлённый мозг подобен наделённым жизнью и глухо сопящим сферическим сотам, с ячейками, до отказа набитыми мумифицированными личинками грёз. О, мерзость! Голова, кишащая червями…
Он глух и равнодушен ко всему, а из трофеев осталось лишь алмазное сияние злобы да сатанинская гордыня. Забросил гнусный гороскоп Войны. Закупорил, лишив кислорода, любые порывы обладания кем-либо, чем-либо.
Но… чёрт возьми! Чудовищная скука, любовь к жаре и перемене мест, одиночество, опустошённость, тоска и да! – скорбь, заставляющая извиваться в корчах, кусать собственный хвост, взрывать носом землю. С каким бы облегчением он изблевал из себя кислоту ненависти – она прожгла бы туннель до литосферы, смрадную гниль неверия, засевшую в мощных, но уже стареющих, мышцах!
Да что теперь! Душа непоправимо погублена! Остаётся только уйти, замуровать себя в вакууме безвременья. Стальной каркас износился, готов вот-вот рассыпаться до безмолвных элементов, превратиться в кладбище прогнившего металла.
Желудок же похож на вытертый пустой кошель. Да и к чему давиться прошлым, жрать настоящее, проклинать будущее, к чему тягомотное переваривание усохшего Мяса Веков! – ведь кончина недалека. Недаром лапы зябнут, леденеют с наступлением ночи. Наконец-то!
В итоге он остался непобеждённым, улизнув через Чёрный Ход, оставив проигравших с носом… Как знать, может, он ещё вернётся? Как…
Никто не знает…
От предков получил в наследство дурную кровь. Холодную и вязкую.
Как нефть. Когда-то, так давно, словно несколько жизней назад, по ту сторону существования, по ту сторону бесконечности, он жаждал счастья –
найти подругу, Стальную Волчицу, завести потомство. Каким бы нежным и заботливым отцом он мог быть! Да-да! Почтенная публика не ослышалась! –
Самодовольные хари, отмеченные оспинами мелких ничтожных пороков, благообразный сброд с ухватками дешёвых шлюх! Стальная креатура, самый отпетый хищник, что когда-либо ступал по земле, с вытянутой свирепой мордой, напоминающей зазубренный клинок, потускневший от заскорузлой крови и мерзкой начинки кишок, потрохов, раздробленных, безвольно повисших голов, разрубленных причинных мест…
Вот уж воистину омерзительное побоище!
Уж куда с большим рвением защищал бы щенят и беременную подругу –
шерсть на загривке частоколом смертоносных игл, клыки страшнее бритв и многочисленны как лес вокруг, оскал радужно блистает, стекающей на почву, ядовитой росой слюны. – Травинки седеют и скручиваются.
Охотник отступает. Жёлтый недвижный взгляд, припорошенный инеем, источающий арктический мороз, сменяется человеческим, печальным и усталым – охотник был удивлён, обернись он сейчас…
Подруга и потомство… Всё это – несбыточный израненный сон в горячем красном шёлке крови – Любовь… измученное дитя, впавшее в анабиоз.
Да что теперь! Он вне Времени, здесь не настигнут вести и разочарования, ни воплей ангельских тебе, ни любовного бреда, отдающего горчинкой жухлого золота осени…
Довольно! Определенно: этого было по горло. Хватит лживых чувствительных симфоний! Вперёд!
Вываляться в преступлениях! Взломать полузанесённые временем гробницы убийств, сокровищницы изуверств и пыток! Тяга к саморазрушению, растлению, поклонению и приумножению похоти.
Утомлённый мозг подобен наделённым жизнью и глухо сопящим сферическим сотам, с ячейками, до отказа набитыми мумифицированными личинками грёз. О, мерзость! Голова, кишащая червями…
Он глух и равнодушен ко всему, а из трофеев осталось лишь алмазное сияние злобы да сатанинская гордыня. Забросил гнусный гороскоп Войны. Закупорил, лишив кислорода, любые порывы обладания кем-либо, чем-либо.
Но… чёрт возьми! Чудовищная скука, любовь к жаре и перемене мест, одиночество, опустошённость, тоска и да! – скорбь, заставляющая извиваться в корчах, кусать собственный хвост, взрывать носом землю. С каким бы облегчением он изблевал из себя кислоту ненависти – она прожгла бы туннель до литосферы, смрадную гниль неверия, засевшую в мощных, но уже стареющих, мышцах!
Да что теперь! Душа непоправимо погублена! Остаётся только уйти, замуровать себя в вакууме безвременья. Стальной каркас износился, готов вот-вот рассыпаться до безмолвных элементов, превратиться в кладбище прогнившего металла.
Желудок же похож на вытертый пустой кошель. Да и к чему давиться прошлым, жрать настоящее, проклинать будущее, к чему тягомотное переваривание усохшего Мяса Веков! – ведь кончина недалека. Недаром лапы зябнут, леденеют с наступлением ночи. Наконец-то!
В итоге он остался непобеждённым, улизнув через Чёрный Ход, оставив проигравших с носом… Как знать, может, он ещё вернётся? Как…
Никто не знает…